Все
Отредактировано:28.03.15 21:23
Рыцарю обобщенного образа:
Василий Шукшин - Срезал.
К старухе Агафье Журавлевой приехал сын Константин Иванович. С женой и дочерью. Попроведовать, отдохнуть.
Деревня Новая - небольшая деревня, а Константин Иванович еще на такси прикатил, и они еще всем семейством долго вытаскивали чемоданы из багажника. Сразу вся деревня узнала: к Агафье приехал сын с семьей, средний, Костя, богатый, ученый.
К вечеру узнали подробности: он сам - кандидат, жена - тоже кандидат, дочь - школьница. Агафье привезли электрический самовар, цветастый халат и деревянные ложки.
Вечером же у Глеба Капустина на крыльце собрались мужики. Ждали Глеба. Про Глеба надо сказать, чтобы понять, почему у него на крыльце собрались мужики и чего они ждали.
Глеб Капустин - толстогубый, белобрысый мужик сорока лет, начитанный и ехидный. Как-то так получилось, что из деревни Новой, хоть она небольшая, много вышло знатных людей: один полковник, два летчика, врач, корреспондент. И вот теперь Журавлев - кандидат. И как-то так повелось, что, когда знатные приезжали в деревню на побывку, когда к знатному земляку в избу набивался вечером народ - слушали какие-нибудь дивные истории или сами рассказывали про себя, если земляк интересовался, - тогда-то Глеб Капустин приходил и срезал знатного гостя. Многие этим были недовольны, но многие, мужики особенно, просто ждали, когда Глеб Капустин срежет знатного. Даже не то что ждали, а шли раньше к Глебу, а потом уж - вместе - к гостю. Прямо как на спектакль ходили. В прошлом году Глеб срезал полковника - с блеском, красиво. Заговорили о войне 1812 года. Выяснилось, полковник не знает, кто велел поджечь Москву. То есть он знал, что какой-то граф но фамилию перепутал, сказал - Распутин. Глеб Капустин коршуном взмыл над полковником. И срезал. Переволновались все тогда, полковник ругался. Бегали к учительнице домой - узнавать фамилию графа-поджигателя. Глеб Капустин сидел красный в ожидании решающей минуты и только повторял: "Спокойствие, спокойствие, товарищ полковник, мы же не в Филях, верно?" Глеб остался победителем; полковник бил себя кулаком по голове и недоумевал. Он очень расстроился. Долго потом говорили в деревне про Глеба, вспоминали, как он только повторял: "Спокойствие, спокойствие товарищ полковник, мы же не в Филях". Удивлялись на Глеба. Старики интересовались - почему он так говорил.
Глеб посмеивался. И как-то мстительно щурил свои настырные глаза. Все матери знатных людей в деревне не любили Глеба. Опасались. И вот теперь приехал кандидат Журавлев.
Глеб пришел с работы (он работал на пилораме), умылся, переоделся. Ужинать не стал. Вышел к мужикам на крыльцо.
Закурили. Малость поговорили о том о сем - нарочно не о Журавлеве. Потом Глеб раза два посмотрел в сторону избы бабки Агафьи Журавлевой.
Спросил:
- Гости к бабке приехали?
- Кандидаты!
- Кандидаты? - удивился Глеб. - О-о!.. Голой рукой не возьмешь.
Мужики посмеялись: мол, кто не возьмет, а кто может и взять. И посматривали с нетерпением на Глеба.
- Ну, пошли попроведаем кандидатов, - скромно сказал Глеб.
И пошли.
Глеб шел несколько впереди остальных, шел спокойно, руки в карманах, щурился на избу бабки Агафьи, где теперь находились два кандидата.
Получалось вообще-то, что мужики ведут Глеба. Так ведут опытного кулачного бойца, когда становится известно, что на враждебной улице объявился некий новый ухарь.
Дорогой говорили мало.
- В какой области кандидаты? - спросил Глеб.
- По какой специальности? А черт его знает. Мне бабенка сказала - кандидаты. И он и жена.
- Есть кандидаты технических наук, есть общеобразовательные, эти в основном трепалогией занимаются.
- Костя вообще-то в математике рубил хорошо, - вспомнил кто-то, кто учился с Костей в школе. - Пятерочник был.
Глеб Капустин был родом из соседней деревни и здешних знатных людей знал мало.
- Посмотрим, посмотрим, - неопределенно пообещал Глеб. - Кандидатов сейчас как нерезаных собак.
- На такси приехал.
- Ну, марку-то надо поддержать!.. - посмеялся Глеб.
Кандидат Константин Иванович встретил гостей радостно, захлопотал насчет стола.
Гости скромно подождали, пока бабка Агафья накрыла стол, поговорили с кандидатом, повспоминали, как в детстве они вместе.
- Эх, детство, детство! - сказал кандидат. - Ну, садитесь за стол, друзья. Все сели за стол. И Глеб Капустин сел. Он пока помалкивал. Но - видно было - подбирался к прыжку. Он улыбался, поддакнул тоже насчет детства, а сам все взглядывал на кандидата - примеривался.
За столом разговор пошел дружнее, стали уж вроде и забывать про Глеба Капустина. И тут он попер на кандидата.
- В какой области выявляете себя? - спросил он.
- Где работаю, что ли? - не понял кандидат.
- Да.
- На филфаке.
- Философия?
- Не совсем. Ну, можно и так сказать.
- Необходимая вещь. - Глебу нужно было, чтоб была - философия. Он оживился. - Ну, и как насчет первичности?
- Какой первичности? - опять не понял кандидат. И внимательно посмотрел на Глеба, И все посмотрели на Глеба.
- Первичности духа и материи. - Глеб бросил перчатку. Глеб как бы стал в небрежную позу и ждал, когда перчатку поднимут.
Кандидат поднял перчатку.
- Как всегда, - сказал он с улыбкой. - Материя первична.
- А дух?
- А дух - потом. А что?
- Это входит в минимум? - Глеб тоже улыбался. - Вы извините, мы тут. далеко от общественных центров, поговорить хочется, но не особенно-то разбежишься - не с кем. Как сейчас философия определяет понятие невесомости?
- Как всегда определяла. Почему - сейчас?
- Но явление-то открыто недавно. - Глеб улыбнулся прямо в глаза кандидату. - Поэтому я и спрашиваю. Натурфилософия, допустим, определит это так, стратегическая философия - совершенно иначе.